­­С утра гляжу на мир привычный,
На всё, что дорого и мило,
А смерть идёт походкой сычьей,
И каждый день проходит мимо.

Одна мысль меня удручает,
Сильно так, что прям атас.
В мире ничего не исчезает,
Ничего не исчезает, кроме нас.

Судьба мне яму роет сбоку,
Я чувствую — земля дрожит.
Не хочется мне быть пророком,
Хочу обычной жизнью жить!

В героях слишком много пафоса,
А в обывателях — покой.
Пусть лучше буду серой массою,
Чем яркой, но погибшею звездой.

Лишь на краю, у самой бездны
Мы понимаем, что живём.
А до того — всё бесполезно,
Мы просто спим и водку жрём.

Когда судьба стоит на перекрёстке
И думает, куда ей повернуть,
Не бойся незаметно так, но жёстко
Коленкой в нужный бок её толкнуть.

Подземный гул всё громче с каждым годом,
Душа всё чётче слышит гром.
Харону не управится с народом —
Придётся покупать паром.

Он строит флот для переправы массы,
Готовит вёсла, мачты и канат.
А мы всё пьём и думаем, как классно
Что нас не ожидает ад.

Хоть все мы знаем, что финал печальный,
И каждый путь ведёт в могилу,
Но наш маршрут универсальный
Полон событий и текилы!

Моё живое естество,
Что дышит, смеётся и страдает,
Однажды станет веществом —
Землёй, что розы удобряет.

Слепые маршируют строем к бездне,
А зрячие стоят и плачут в стороне.
И кто из них окажется полезней —
Решать, конечно же, не мне.

Мы сеем семена напрасно —
Что вырастет, решает только Бог
Цель жизни так туманна и неясна,
Что не морочь себе мозги, дружок.

Метаться и искать ответы лень,
Да и не будет пользы всё равно.
Мы всё надеемся на светлый день,
А Бог махнул рукой уже давно.

Он видел всё: войну и голод,
ГУЛАГ, Освенцим, Хиросиму.
И понял — этот мир расколот,
А склеить уже нету силы.

Но ведь нужны и боль, и страх, и слёзы,
Чтоб жизнь имела вкус и цвет.
В раю, где существуют только грёзы,
Живого места нет.

Едва ли кто из мудрецов решился
Додумать мысль до самого конца:
Что вся земная жизнь и то, что снится —
Лишь способ самопознания Творца.

Одни считают Бога всемогущим,
Другие — что он давно ослаб.
Но все мы заблуждаемся по сути,
Не зная, что Творец — такой же раб.